Творения Пустошкина — всегда радость, прекрасное настроение к каким бы темам он не обращался. Начать с того, что владея крепкой академической выучкой, он раскрылся в многофигурных жанровых композициях. Если это война — то без жести, нагромождения негатива. Война средневековых ландскнехтов как из сказок Шарля Перро типа Черной Бороды. Гражданская война в России — радостное вступление белогвардейцев в село, торжество и фундаментальность. Всадники, кавалеры и дамы в стиле Эмиля Золя и Мопассана, рыночные торговцы времен перестройки в духе «Затоваренной бочкотары», и всё — с искрометным юмором, с выверенной изящной пластикой. Да, Пустошкин — картинщик. Видел его масштабное полотно про древнегречкстих богов, вместе с ним относили из мастерской в машину на юбилейную выставку Союза художников в Радищевский музей его столь же масштабных купальщиц в жанре ню. И все же...
Пустошкин — нежнейший пейзажист. Только он так неповторимо раскрыл дух великой Волги. Он и жил на берегу — на окраине старинного села Богоявленский Чардым, в незапамятные времена принадлежавшего моим предкам по материнской линии — это было имение отца литератора Будищева. Я писал в тех же местах. То есть абсолютно. Но где мне до Пустошкина! Ветлы, дачки, лодки... хоровод, красочный ковер, ожерелье речной глади, сверкающей на солнце, воды. Эти его волжские произведения лично для меня гармонируют с циклом фантазийных картин о цыганах — тот же дух воли, как у Горького - «Макар Чудра».
Валерий Пустошкин финансово был необычайно успешен в среде наших коллег по изобразительному искусству. Ему это давалось огромным напряжением сил, а выходило легко, сказочно. Характер художника при всей принципиальности был мягким, уравновешенным. Теперь его могила на Чардымском кладбище. Оттуда открывается вид на Волгу, с холма видны острова, турбазы госуниверситета и технического университета. Красиво. Художник жил и творил красиво. Нисколько не обижаясь на попытки приклеить ярлык гламурности, он жил в творчестве — как дышал, постоянно фантазировал. Мне Он открыл чисто технические приемы в работе над культурой холста: как пишется сияющая, сверкающая волжская вода, каких моментов в смешивании красок следует беречься. Он упростил мою живописную технологию, и сам творил на определенных заготовленных колеровках. Естественно: приёмы и пластические ходы у всех профессионалов разные. Помню высказывание Ахматовой из книги Михаила Ардова «Монография о графомане» что нет ничего легче, как стать поэтом — просто выработать свой стиль. У Пустошкина это удалось. С годами его картины будут утверждены в анналах. Но они именно сейчас радуют своей сказочностью. Низкий поклон за всю творческую жизнь!
Борис Глубоков
