3 марта в галерее искусств «Эстетика» открылась персональная выставка саратовской художницы Натальи Моисеевой. Ее картины снискали поистине общероссийскую и даже мировую известность. Неповторимый стиль и чарующую ауру работ высоко оценивают как профессионалы, так и простые ценители прекрасного.

На открытии выставки звучало много красивых слов, «виновница» торжества была рада гостям и атмосфере праздника.

«Живописная культура Натальи Моисеевой слита с большим дарованием, личным темпераментом и удивительной работоспособностью. Ощущение импульса, идущего изнутри, – главное достоинство художника. Если нет самой личности и если человеку нечего сказать, то никакое мастерство не поможет, и это будет ремесло, а не Творчество. Это, бесспорно, художник богатой одаренности и экспрессии – в этом никто сомневаться не будет. Сейчас, к сожалению, таких художников мало», – сказал критик-искусствовед Ефим Водонос.

Действительно, глядя на картины автора, погружаешься в мир саратовских улочек и неповторимого пространства города. Например, работы «Зимний день» (2016), «Весенний дождь» (2016), «Осень в Саратове» (2014) и другие пейзажи буквально завораживают и погружают в как будто знакомый мир, созданный художником. Улочки и покосившиеся сарайчики, весенняя мрачность и в то же время свежесть, зимняя грациозность – не это ли привлекает нас своим очарованием?

Владелец галереи Владимир Ракчеев поблагодарил Наталью и выразил уверенность в дальнейшем сотрудничестве «Эстетики» с художниками, которым «есть что сказать»:

«Сегодня художники – как молодые, так и постарше – почему-то мало пишут. Им, наверное, просто нечего показывать. «Эстетика» работает третий десяток, и нам есть что сказать. Это единственная галерея в Саратове, которая показывает творчество художников – их задумки и то, что их волнует и тревожит. Я хочу выразить огромную благодарность Наталье Моисеевой. Не важно, где вы живете, – будьте здесь и работайте. «Эстетика» всегда будет сотрудничать с такими, как Наталья».

Нам удалось пообщаться с Натальей и поговорить о Саратове, ее творчестве и многом другом.

– Художников становится все меньше, сейчас начинает расцветать дизайн, хотя и очень не интересно и повторно, но начинает расцветать, потому что он востребованный, а художники не востребованы. От одной женщины я даже слышала такую фразу: «Ваша профессия не востребована – и чем дальше, тем больше». Я счастлива, что дизайнерам хорошо, потому что они не лезут к нам, а мы – к ним. Они не умеют делать то, что делаю я, а я, наверное, уже не научусь делать то, что делают они. Можно ли жить за счет искусства? Многие понимают, что уже нельзя. Художники живут плохо, поэтому приходится брать подработки... Для меня на это положена вся жизнь, поэтому бросать уже нельзя... Я, например, когда долго не рисую, становлюсь человеком тяжелым. Мне может все не нравиться и раздражать. Стоит мне начать рисовать – все замечательно. Это то, что меня держит, – по-другому никак, иначе я стану плохим человеком.

– У Вас так с детства?

– Да. В три года я уже рисовала. Папа у меня художник, я получила образование, училась в Пензе, потом в Иваново... К 22-23 годам у меня был кризис, и я говорила: «Я рисовать не буду». И все было бы, наверное, долго, если бы не Сурин, в мастерскую к которому я попала. Я везучая – мне нужные люди попадаются в нужное время.

– То есть учителя у Вас были хорошие?

– Классные! Они не только были учителями, но и друзьями стали. Это великолепные люди: Зотов, Сурин, Орлов, Чудин – это все одна компания. Я «болталась» между ними и тогда мало что представляла из себя как художник. Меня приняли, и это было очень приятно. Я попала сразу куда надо. Все это было вокруг глобальной живописи и всерьез. Затем в моей жизни появился Анатолий Конопатов – классный художник в пейзаже. Он мне дал много тонкости. Однажды он помог мне дорисовать одну из работ, и я поняла, что такое «чуть-чуть». «Здесь чуть и там чуть-чуть» – и работа получается другой... Я до сих пор не понимаю, как можно в 20-метровую мастерскую позвать незнакомого человека – везучей надо родиться. В мастерской у Сурина у меня возникла «махровая» зависть – он писал с огромной радостью и счастьем. И, забившись в уголок, я начала писать на картонке. Главное, чтобы в нужное время попадались нужные люди. К сожалению, многих из них нет в живых. И их потеряла не только я, но и Саратов. Я люблю Саратов еще и за то, что такие люди мне тут попались.

– В Ваших картинах можно найти много скрытых смыслов и наполнений...

– Ничего простого нет. Картину делаешь не потому, что ты что-то увидел и срочно решил зарисовать – так делаются наброски. А картина... Ты сама не знаешь, почему именно этот образ возникает. Из полосы событий выбирается то, что тебя волнует сейчас, и находишь для этого какой-то образ и язык. Ничего простого в картинах искать не стоит. Они достаточно сложно устроены. Просто – это дизайн, а здесь – внутренний мир, подсознание. Громкие слова, но на самом деле это так и есть.

– Ваши любимые художники-классики? 

– В разное время они разные. Влюбляешься в них по очереди. Сейчас я увлеклась пейзажем. Мне все говорили, что у меня это получается удачно, но основным это не было... Мне и фигуративность нравится в работах, и вдруг я поняла, что мне очень нравятся пейзажи. Я поняла, что за ними можно изобразить людей, не рисуя их. И я внезапно открыла для себя Левитана. А ведь он говорил о людях и событиях и их не изображал. Скрытый текст – это классно. Художники в XIX веке в основном изображали красивые виды городов, морей и так далее, а он пошел в совершенно другую сторону – начал писать сараи, полянки, речушки. И я поняла, что и мне это нравится – просто улица, просто деревья, и все. И в них больше – больше меня, больше людей, чем в просто красивых видах. И я понимаю, насколько это глубже, когда человек рисует то, что он знает и что он прочувствовал. Пейзаж нужно рисовать тот, где ты жил и что-то пережил. Просто приехать в красивое место, опаньки, и шедевр – я не верю. По-настоящему любую работу надо выносить. И когда по Саратову набродился, понимаешь, что это обалденный город. Я не люблю, когда ругают Саратов. Мне он безумно нравится. Он красивый и замечательный. Просто, бывает, денег не хватает. Мне интересно передать атмосферу Саратова с его жителями. В нашем городе прекрасные люди живут. И тут есть о чем говорить. И просто виды не волнуют, а это волнует. Сколько здесь было всего... Для меня это не просто деревья и дома, это намного больше и охватнее.

– А кроме Левитана? 

– У меня есть триада, без которой я себя не понимаю, – это Дюрер, Хокусай и Рембрандт. Рисунок, живопись, композиция. Дюрер – конечно, рисунок и графики. Хокусай – это высший пилотаж композиции. Рембрандт – это понимание живописи. Эти трое остаются всегда.

– А Саратов? 

– Саратов – это мой родной город. Бывает, что его ругают за грязь и неухоженность. Я отношу это к бедности – денег, бывает, не хватает. Привести его в порядок – это изумительный город. Надеюсь, что когда-нибудь это произойдет. Лишь бы не ломали то, что осталось. Из-за бедности осталось очень много. Наверное, если было бы больше денег, давно бы все застроили. В этом и есть позитив.

Мы уверены, что еще не раз пообщаемся с этим удивительным и интересным человеком. Приходите в галерею «Эстетика», прикоснитесь к настоящему искусству и покупайте работы этого самобытного автора. Как сказал один из лучших критиков-искусствоведов Поволжья Ефим Водонос, «живопись лучше смотреть, чем о ней говорить». Насладитесь и прочувствуйте энергетику Натальи Моисеевой. Выставка продлится до начала апреля.

Александр Лобецкий