31 января в Саратове при поддержке французского посольства в России состоялась мировая премьера произведения Элен Блази «Ария Серена». В качестве солиста выступил трубач Марк Гужон, специально для которого композитор написала эту партию. Мы встретились с именитым гостем и поговорили о современной музыке, и не только о ней.

– Марк, расскажите о своем детстве. Когда Вы решили стать музыкантом?

– Я очень любил слушать оркестр и с восьми лет просил родителей отдать меня учиться музыке. Они не были музыкантами. Отец работал на продуктовой фабрике, мама – на ферме. Родители не хотели отдавать меня в музыкальную школу, считая, что музыка – это не профессия. И только благодаря влиянию друзей согласились, когда мне было 12. Так что, стать музыкантом я решил, еще будучи ребенком. Я не знаю, почему. В моей семье никогда не было музыкантов.

– Как складывались Ваши отношения с инструментом? Вам нравилось заниматься или, может, ноты рвали, сбегали с уроков?

– Я наслаждался занятиями. Когда меня спросили, на каком инструменте я хочу играть, я назвал тромбон. Это была мечта – очень нравилось, как это выглядит. Но в той музыкальной школе не было тромбониста, и мне предложили учиться играть на трубе. Поначалу я немного расстраивался, но потом подумал, что музыка одна и та же, она не зависит от инструмента. Кто-то играет на скрипке, кто-то – на фортепиано, кто-то – на трубе, но играть для музыканта – это не просто исполнять ноты. Это способ общения с публикой. Музыка у исполнителя в душе, и не важно, как именно он ее транслирует людям. Вы можете петь или играть на каком-то инструменте, но самым важным всегда останется душа.

– Если я правильно поняла, Вы предпочитаете играть классическую музыку. А как насчет джаза?

– Я очень люблю слушать джаз, но играть его я не могу. Я много выступаю с симфоническими оркестрами и работаю в оркестре оперного театра, поэтому и исполняю чаще именно классику. 

– А еще какую музыку слушаете дома, на досуге?

– Очень много слушаю классику, но не только ее. Иногда люблю послушать популярную музыку 60-х годов XX века – Шарля Азнавура, например. Я восхищаюсь этими шедеврами, они касаются сердца.

– У Вас есть увлечения кроме музыки?

– Да, я люблю готовить, люблю хорошее вино, но не пью слишком много. Еще у меня есть жена и двое детей, общение с которыми тоже занимает время и доставляет мне большое удовольствие.

– Вы записывали диски?

– Да, я записал несколько дисков с концертами для трубы (жанр музыки. – прим. Авт.) Йозефа Гайдна, Иоганна Гуммеля, Георга Телемана. В основном это была музыка барокко и классицистов. Сейчас мне хочется записать еще один диск с музыкой XX века и современными концертами для трубы.

– Мировую премьеру одного из таких произведений Вы играете в Саратове – это «Ария Серена» Элен Блази. Расскажите, пожалуйста, об этой работе. Как получилось, что Элен написала эту музыку именно для Вас?

– Элен Блази – композитор, пишущий музыку для фильмов и рекламы. Она сотрудничает с известными киностудиями. Мы дружим, и как-то она сказала, что хочет написать для меня пьесу. Я ответил, что с удовольствием буду ее исполнять. И когда Эммануэль (Ледюк-Баром, главный дирижер саратовской филармонии. – прим. Авт.) попросил меня приехать в Саратов, сказав, что хочет сыграть со мной концерт французской музыки, я с радостью согласился. Он выбрал концерты Робера Планеля (французский композитор, ставший известным в 40-х годах XX века), предложил сыграть несколько оперных арий, поскольку я работаю в оперном оркестре, и спросил, не могу ли я сыграть что-то новое. Я предложил «Арию Серена».

– Это очень интересное название, а что это за персонаж? Имеются в виду греческие мифы, или музыка была написана для фильма?

– Нет, миф здесь ни при чем. Изначально Элен написала эту музыку для фильма. Мелодия была очень красивой, и Элен сделала переложение для трубы. А поскольку мотив очень спокойный, почти медитативный, мы назвали ее «Ария Серена».

– В Вашем репертуаре есть произведения других современных композиторов?

– Да, конечно. Я очень люблю музыку современных композиторов и много ее исполняю. Иногда даю сольные концерты в музеях современного искусства. Сейчас даже можно попросить композиторов написать произведение специально для своего инструмента, потому что есть большой выбор произведений для скрипки и фортепиано, но для трубы их не так много, как хотелось бы.

– Какие тенденции в современной музыке Вы видите? Сейчас композиторы так же увлечены авангардом, как в середине XX века, или все-таки можно говорить, что тональность и мелодия вернулись в музыку?

– В разных странах есть много современных композиторов, которые пишут очень разную музыку. У нас пишут и авангардную музыку, и более близкую к классике. Есть много фестивалей современной музыки, да и в целом современное искусство довольно активно развивается и даже приносит немало денег его создателям. Но если музыканта интересуют не только деньги, если у него есть желание доставить удовольствие людям, он пишет все-таки более понятную музыку, в которой есть и тональность, и мелодия. В моем репертуаре много очень красивой современной музыки, которую хочется и играть, и слушать.

– В России многие думают, что в Европе классика более популярна, чем у нас. Вы могли бы назвать Европу раем для музыкантов-академистов?

– Я так не думаю. В Германии – да. Классику очень любят, но Францию точно нельзя назвать раем для классической музыки. Во Франции многие даже считают, что классический музыкант – это не профессия. Я часто выступаю в Германии и могу сказать, что там музыкантов уважают гораздо больше. Что касается России, здесь я тоже выступал. Очень люблю русскую музыку, покупаю диски и считаю, что русские оркестры просто невероятные. Не знаю, как их воспринимают на родине, но в 2011 году я играл с Эммануэлем в Санкт-Петербурге, и до сих пор воспоминания о том концерте – одни из самых лучших в моей жизни.

– А как насчет саратовского оркестра?

– Он великолепный! Я думаю, что эти музыканты умеют наслаждаться исполнением музыки. Здесь прекрасная рабочая атмосфера. Я встретился с этим оркестром в первый раз, но думаю, это хорошие люди и замечательные профессионалы.

– Говоря о разных странах, не могу обойти вопрос: почему в одной стране классика популярна, а в другой музыканты просто выживают? На Ваш взгляд, что зависит от политики, а что – от самих музыкантов?

– Думаю, многое зависит от политики и образования. Не знаю, как дела обстоят в России, но во Франции к классической музыке вообще не очень хорошо относятся. В Германии, например, любовь к классике воспитывают с детства – детей водят на концерты, в театры и музеи, им читают лекции об искусстве. Я бы даже сказал, что в них культивируют музыку. Слова «культура» и «культивировать» имеют общий корень. Это не случайно, потому что зерно, которое мы закладываем в души детей, впоследствии вырастает. Что посеяли, то в итоге и получим. Если мы сеем классику, в детях растет любовь к ней. Если же они постоянно смотрят по телевизору глупые передачи, в них вырастает сами знаете что.

– То есть если люди с детства смотрели глупые передачи, потом им невозможно привить любовь к искусству?

– Это трудно, потому что слишком поздно. Я не знаю, что показывают по телевизору в России, но у нас слишком много глупых передач – американских, японских, – люди впитывают эту информацию, а потом делают те же глупые вещи и в жизни, и в политике, да и вид принимают такой же, как в этих передачах.

– Как Вы относитесь к международным акциям вроде «Ночи музеев», «Ночи искусств»? И как эти акции проходят во Франции?

– У нас открывают музеи, приглашают людей, но туда практически не идут, к сожалению. Я настаиваю на том, что сейчас мы очень зависимы от телевизоров. У нас тоже есть недорогие билеты в оперу, например. Конечно, есть билеты стоимостью от 30 до 150 евро, но в принципе можно сходить за 13 евро в кино или за 15 евро в оперу. На те же 15 евро можно сходить в «Макдоналдс». Люди предпочитают массовые развлечения.    

– Тем не менее есть все-таки музыканты успешные, и Вы в их числе. Что, на Ваш взгляд, наиболее важно для того, чтобы быть успешным музыкантом?

– Сейчас все успешные музыканты – «звезды», и, к сожалению, на первый план выходит внешность. Раньше были очень сильные оперные певцы, такие как Лучано Паваротти, которые давали публике много эмоций. Теперь солисты стали более красивыми, они очень техничны, но внутренний мир ушел на второй план.

– Получается, что классика тоже становится «просто бизнесом»?

– Безусловно. Классический музыкант – это теперь маркетинговый продукт.

– Это ужасно. И что делать?

– Я думаю, это зависит от людей, которые слушают музыку. Они хотят видеть на сцене то же, что и на экране. Они больше не получают эмоций от музыкантов. В середине XX века певцы могли быть некрасивыми, толстыми, с короткими руками, но мы плакали от их пения. Сейчас мы хотим видеть шоу, потому что это красиво.

– На Ваш взгляд, если бы на сцену вернулись эмоции, публика могла бы это воспринять и отказаться от шоу?

– Да, почему нет? Но арт-агентства не предлагают публике тех артистов, которые могли бы коснуться души. У нас есть очень красивая певица, которая много гастролирует. Есть и другие, которые гораздо более талантливы, на мой взгляд, но они не популярны в агентствах, потому что не делают шоу и потому что агентству нужна та красивая. Это мое мнение.

– Не хотелось бы на этой грустной ноте заканчивать, поэтому задам традиционный журналистский вопрос: каковы Ваши творческие планы на ближайшее время?

– На данный момент самый главный проект – сыграть с Эммануэлем и саратовским оркестром. Потом я возвращаюсь в Париж, где буду играть «Мейстерзингер» Вагнера. Ближайшие гастроли пройдут в Германии. Я планирую сыграть концерт с Берлинским филармоническим оркестром.

Беседовала Наталья Григорьева

Благодарим коллектив филармонии, Alliance Française-Саратов и лично Алину Чернецкую за помощь в организации интервью.