Культура современного города, ее пространство и влияние на современного человека, галереи, музеи, театры, события – об этом и многом другом РИАСАР пишет каждый день. О некоторых аспектах этих и других вопросов журналисты ИА «РИАСАР» пообщались с заслуженным деятелем искусств РФ, критиком-искусствоведом, заведующим отделом русского искусства Радищевского музея Ефимом Исааковичем Водоносом.
– Вы долгие годы наблюдаете и изучаете художественную жизнь Саратова. Можно ли сказать, что она становится активнее или же идет на спад?
– Художественную жизнь сегодняшнего Саратова я скорее наблюдаю, нежели изучаю. К сожалению, и это делаю эпизодически – от случая к случаю, а не изучает ее никто. Думаю, спохватятся, когда она станет историей, и многие важные сведения будут утрачены. Так в свое время (отчасти по моему почину) в музее стали изучать художественную жизнь Саратова за сто лет, к столетию Радищевского музея.
Это дело трудоемкое и для составителей очень неблагодарное. Сведения черпались из тогдашней прессы, которая, в отличие от нынешней, фиксировала даты открытия и завершения выставок, часто анонсируя ожидающиеся вернисажи. Но крайне поверхностный уровень журналистских откликов дает или скудное, или весьма превратное толкование о происходившем в этой сфере, а совершенно «слепые» каталоги (без размеров и техники, без даты создания экспонированных произведений, без репродуцирования их) тоже не позволяли существенно скорректировать бойкие (иногда развязные) отклики журналистов, пишущих с одинаковым апломбом буквально обо всех сторонах текущей жизни.
А настоящей художественной критики, увы, по-прежнему не предвидится. Критик должен быть профессионалом (не музейщиком, не историком искусства, хотя и это много лучше чистых многостаночников газетной нивы), а именно профессиональным критиком, непрерывно отслеживающим и осмысливающим живой художественный процесс. Искусствоведческий багаж, естественно, будет не лишним, но сам по себе он не замена заинтересованной и честной реакции на живой художественный процесс. Пресса наша, политизированная и часто сервильная, не в состоянии содержать хотя бы одного по-настоящему свободного критика, независимого не только от редактора, но и от тех, кто содержит то или иное издание.
– Насколько нам известно, раньше существовало понятие «саратовская школа живописи». Например, Петров-Водкин был одним из ее представителей. На Ваш профессиональный взгляд, продолжаются ли эти традиции? Или же саратовская школа живописи была явлением определенного периода? И какие черты ей присущи?
– В отечественном искусствознании существует достаточно условное понятие «саратовская школа». Речь идет о специфическом вкладе в отечественное искусство группы замечательных мастеров, находившихся в начале ХХ столетия в поле притяжения В.Э. Борисова-Мусатова: это и Павел Кузнецов, и Петр Уткин, и Александр Савинов, и Алексей Карёв, и стоящий немного особняком хвалынчанин по рождению, самарец по начальному образованию, но воспринявший плодотворное воздействие мусатовского искусства, Кузьма Петров-Водкин, и гениально одаренный скульптор Александр Матвеев. Все они – гордость и слава не только нашего края, но и всей страны. Эту группу связывала трудно определяемая, но явственно ощутимая специфичность стилистики, отзвуки которой ощутимы у некоторых мастеров и поныне.
Что же касается продолжения традиций, то скажу прямо: к искусству не приложимо понятие прогресса, а только развития. Последнее же не обязательно идет по восходящей, иногда по нисходящей, а чаще и вовсе уходит в сторону – на совсем иные пути. В Саратове жило и живет немало интересных талантливых живописцев, графиков и скульпторов совсем иной творческой ориентации, которых город не очень-то умеет ценить и поддерживать.
– Как Вы понимаете фразу «современное искусство»?
– Я считаю, что по-настоящему современным является искусство, не только создающееся сейчас, но и выражающее существенные проблемы современной жизни, современный взгляд на окружающую природу и сегодняшнюю жизнь. А это не зависит от жанровой природы произведений или персональной стилистики мастера. Современным является то, что в исторической перспективе будет свидетельствовать о сегодняшнем, не потеряет силы своего воздействия на долгие времена.
– Музеи города и различные площадки регулярно устраивают художественные выставки. Чаще всего это выставки живописных работ и фотографий. Есть ли в этих выставках что-то общее, несмотря на то, что выставляются они на различных пространствах и организовываются разными людьми? Некая общность, которую можно было бы назвать «художественным вкусом города»?
– Не верю, что есть некий общий «художественный вкус города» – слишком уж различны устремления его многочисленных мастеров. Но вот что отмечается многими: на межрегиональных выставках как-то подспудно ощущается некое родство саратовцев, кажущихся такими различными в экспозициях городских.
– Не секрет, что в нашем обществе немалую роль играют деньги. Если судить по нынешнему поколению саратовских художников, то что стоит во главе угла – деньги, признание или самовыражение? И опять же – не груб ли этот вопрос, потому что, как известно, все это можно и совмещать, – в современном мире что ставится во главу угла: деньги или самовыражение?
– Что можно сказать обо всех художниках разом: они очень уж отличаются по своим устремлениям. Но думаю, что все-таки на первом плане должно стоять призвание, а не признание, хотя без последнего тоже художнику трудно. История показала, что верность призванию и сила характера перспективнее, хотя и не сиюминутны.
– Влияет ли власть или спонсоры на формирование современной художественной жизни Саратова? Если да, то так ли это плохо, как кажется некоторым «экспертам»? Происходит ли это через давление на художников, музеи и организаторов выставок или же сильные мира сего чаще обращаются к «прянику»?
– Влияние (позитивное ли, негативное ли) власти на местный художественный процесс, на мой взгляд, не слишком ощутимо. Особого давления в последние десятилетия как будто не было, как и серьезной помощи. Галереи и частные коллекционеры, пожалуй, в большей мере помогли художникам выжить, хотя рынок художественный по-прежнему в стадии перманентного формирования. А угомонить художника «пряником» едва ли целесообразно: купленный он станет угождать, а не фиксировать в своем творчестве подспудные настроения общества, ориентирующие власть на правильные социально-политические решения, адекватные вызовам времени. Ведь то, что в давние времена именовали психоидеологией эпохи, вернее всех во все времена ощущали и выражали мастера разных искусств – поэты, музыканты, художники, режиссеры, актеры театра и кино. Для этого искусство, похоже, и существует. Но это уже совсем другой разговор.
– Как обстоит дело с частными галереями? Сколько их в больших городах и малых, и что они есть – одно из оснований развития и жизни искусства или просто институциональный элемент, или что-то другое? В Европе и в Америке – в развитых странах и в России?
– Большие или малые они в условиях свободного рынка необходимы, являясь посредниками между творцами и потребителями. Регулярные вернисажи посильно просвещают случайную публику эстетически, приобщают к необходимости хотя бы таких мимолетных встреч с изобразительным искусством. В провинции нашей их безобразно мало. В отличие от западного, наш покупатель стремится к прямому контакту с художником, надеясь на собственный вкус, зачастую совсем неразвитый. Был случай, когда меня специально привели к вполне состоятельному человеку, и он с супругой с большой гордостью показывали сущее барахло, купленное ими таким путем. Но ведь, как говорится, красиво жить не запретишь... Думаю, что галеристам нельзя подыгрывать такому потребителю даже и по мимолетным коммерческим соображениям. Надо беречь свой престиж.
Мне трудно судить обо всех странах Европы и Америки. Но мой покойный друг замечательный искусствовед Григорий Островский говорил, что в Тель-Авиве (Израиль. – прим. Ред.) более трехсот галерей, а сам я видел в старинном городишке Цфате целую улицу самых разнообразных художественных галереек. Интересно, что в крохотном городке Карлсхамн на юге Швеции мы обнаружили три специализированные галерейки: в одной продавали традиционные полотна профессионалов и местное прикладное искусство, в другой – разного рода новаторские искания, а в третьей – работы самодеятельных художников.
Галерии и музеи?.. У музеев и частных галерей возможности все-таки различные, но что касается выставок современного искусства, то тут события развиваются с переменным успехом, и далеко не всегда экспозиции местных мастеров в музеях выглядят достойнее. Это зависит от множества разных причин. И ведь устойчивые галереи постепенно музеефицируются, и многие музеи выросли из частных галерей. У галеристов и у частных собирателей зачастую больше шансов отслеживать текущий художественный процесс, они мобильнее нас, и приходится признать, что многие живописцы последних десятилетий представлены в галереях едва ли не интереснее, чем в музейной коллекции. Но музей крепок своей стабильностью и защищенностью. Соображения выгоды неизбежны, но чувство перспективы даже и в этом плане нельзя сбрасывать со счетов. Живущие только сиюминутным, как правило, сходят с дистанции.
– Галерея «Эстетика» и ее значение – для художников, для культуры, для города? К чему можно еще стремиться?
– Что касается галереи «Эстетика» – в сущности, она осталась единственной, ведущей выставочную работу. Магазины, конечно, тоже нужны, но просветительская роль галерей несравненно выше. Я уже не говорю о том, что персональные выставки с предшествующим им отбором произведений, с изданием афиш, буклетов, с приглашением прессы на торжественные вернисажи, с рекламой на сайте галереи способствуют так называемой «раскрутке» имени художника, утверждению значимости создаваемого им искусства. За прошедшие два десятилетия на счету у этой галереи есть и проведение масштабных конкурсов, оживляющих художественную жизнь города и привлекающих немало зрителей, и собирание собственной интересной коллекции, части которой почти ежегодно экспонируются. Мне кажется, что местные власти могли бы уделять большее внимание этой стороне нашей художественной жизни. Тогда и галерей было бы в городе куда больше.
Стиль галереи определить не берусь, хотя видел все ее выставки – от самой первой, лета 1994-го, до открывшейся на прошлой неделе четвертой в этой галерее выставки Бориса Давыдова. А вот некий принцип всеядности (чисто профессионального творчества) прослеживается: галерея открыта как для традиционных мастеров, так и для тяготеющих к творческим исканиям авангардного плана. Достаточно посмотреть на издание к 20-летию «Эстетики», чтобы воочию убедиться в этом.
Художественные галереи помогают формировать культурную среду, воспитывают зрительское восприятие. Они вовсе не конкуренты музеям. Более того, я уверен, что настанет время, когда государственные музеи будут и в нашем городе приобретать с аукционов полотна из галерейских коллекций. В собрании той же «Эстетики» такие произведения уже есть. А стремиться ее руководителям есть к чему: Саратов в отношении изобразительного искусства – город весьма перспективный. А если думать о возможных потребителях, то можно выйти и далеко за его пределы. И такой опыт у этой галереи тоже есть.
Беседовали Наталья Кадырова и Александр Лобецкий
