15 мая в саратовском ТЮЗе состоялась премьера спектакля «Принц и нищий» по одноименному роману Марка Твена.
Стоит отметить, что на сцене саратовского ТЮЗа действительно «вырос настоящий Лондон», как и обещали постановщики. В целом, спектакль очень хороший. Талантливо написана сценическая версия романа завлитом театра Анастасией Колесниковой. В постановке участвуют дети, вносящие в нее значительную долю непосредственности. Темы, поднятые Марком Твеном и вновь прозвучавшие со сцены, дают родителям хорошую возможность обсудить с детьми те ситуации, в которых оказались герои. В постановке нет лишнего шума и крика. Нет, наконец-то, и шоу. Зато есть все, что должно быть в хорошем тюзовском спектакле: драматургия, основанная на хорошем материале с «вечными» темами, добрый юмор, музыка и танцы.
Небольшую ложку дегтя в медовую бочку все же внесла некоторая невыдержанность стилистики. Действие происходит во второй четверти XVI века. При этом у Тома Кенти в финальном танце появляется пластика хип-хопа, а в музыке – современный бит. Из общего оформления выбивается и прозрачный занавес, отделяющий блеск лондонского двора от нищих улиц. Идея прозрачной завесы великолепна и прекрасно работает, но ее разделение рейками на квадраты дает отсылку скорее к современным небоскребам, чем к Англии эпохи Позднего Возрождения, хотя в то время использовали такие балки на потолках.
Хорошо выдержаны классические танцы и манеры, в целом, прожиты образы. Но и в образах есть стилистические неточности. Например, в сцене первого королевского завтрака одна из сестер, прозванная впоследствии «Кровавой Мэри», кричит на Тома в присутствии их дяди, лорда Хертфорта. Безусловно, каждый артист творит образ из понятных ему струн своей души, но такого поведения не могло быть у принцессы XVI века. Тем более англичанки! Она могла быть высокомерна, цинична, язвительна, но трудно представить себе одну из дам с полотен того времени кричащей, как торговка на базаре, тем более на того, кого считает своим королем, даже если считает, что он сошел с ума. Чуть больше выдержанности хочется видеть и в образе долго странствовавшего рыцаря Майлза Хендона. Выросший в родовом поместье, получавший уроки танца с детства, наверняка он имел несколько более благородную пластику, прежде всего в осанке.
Попытки «осовременить» классическое произведение за счет ритмов, пластики, поведения персонажа выглядят довольно нелепо из зрительного зала. Во-первых, мы обращаемся к классике ради демонстрации «вечности» раскрываемых в ней тем. Людей сегодня волнует то же, что и пятьсот лет назад. Во-вторых, желаем мы этого или нет, но театр сохраняет силу своего воздействия на зрителя, а значит, сохраняет и свою воспитательно-образовательную функцию, как бы скучно это ни звучало. Кого сегодня можно удивить сгорбленной спиной, хип-хопом или криком? Этого вполне достаточно в жизни. А вот показать детям, что можно иначе, – это уже искусство. И не просто можно иначе, а так было! Где еще, как не в театре, у людей, изучавших историю искусства, пластику и манеры людей разных эпох, дети смогут узнать о многообразии исторических образов? И если золотые костюмы еще можно простить, списав на режиссерский замысел противопоставления блеска и нищеты, то пластику – нет.
В целом, кажется, постановка удалась и должна иметь успех у зрителя. Впервые за долгое время создалось впечатление, что набранные артистами приемы, наконец-то, поставлены на службу общей идее спектакля, а не возведены на уровень самоцели.
