21 марта в большом зале Саратовской консерватории состоялся концерт молодого пианиста Андрея Андреева. В программе прозвучала музыка русских композиторов – Рахманинова, Прокофьева и Танеева. Имена композиторов связаны с ХХ веком, точнее, с первой его половиной, а их музыка – с событиями времени. Произведения требуют виртуозной техники, духовной наполненности, широкого «дыхания». Со всеми сложностями репертуара Андреев справляется так, будто это совсем не стоит труда, а в целом, играет очень мужественно.
Едва успевший вернуться с американских гастролей пианист дал концерт в Саратове и на следующий день умчался на конкурс в Екатеринбург. В этом плотном графике нашлось время и для корреспондента ИА «РИАСАР».
– Андрей, Вы всегда знали, что будете пианистом?
– Ну, знать это невозможно, но я об этом мечтал. И, конечно, прикладывал старание.
– То есть других вариантов никогда не было? Знаете, как дети мечтают – то о космосе, то о балете.
– Когда-то хотел стать каратистом, хотя карате никогда не занимался. Помню, тогда посмотрел фильм с участием Жана Клода ван Дама – на меня это произвело очень сильное впечатление. Но это было в далеком детстве. В таком детстве обычно все хотят стать космонавтами. Потом, когда начал заниматься фортепиано, понял, что мне это очень нравится.
– Когда начали заниматься фортепиано? И вообще, как складывался этот «роман с инструментом»? Ноты не рвали? Не приходилось маме уговаривать продолжать обучение?
– Заниматься я начал достаточно поздно, когда друзья семьи привезли нам пианино. Мне тогда было десять. Считаю, что это уже сознательный возраст, меня тогда не надо было ни уговаривать, ни заставлять. Мама уговаривала только отдохнуть.
– В среде музыкантов бытует мнение, что поздно начинать заниматься – плохо. Уже и гибкость не та, и техники нужной не добьешься… Получается, Вы – обратный пример… Как прокомментируете?
– Иногда это даже помогает. Когда знаешь за собой, что поздно начал, что гибкость уже не та, занимаешься с двойным упорством, зная, что надо наверстать упущенное. К тому же если у ребенка в шесть лет есть гибкость, а упорства и осознания нет, то мало пользы от этой гибкости. У меня было понимание и уже осознанное стремление заниматься больше, именно потому, что я поздно начал. И это сыграло мне на пользу.
– У Вас есть предпочтения по стилям, эпохам? Кого из композиторов больше любите играть?
– Нет никаких предпочтений. Люблю играть больше разной музыки – разных стилей. Ведь чем больше разнообразия в концерте, тем лучше.
– Что, на Ваш взгляд, является самым важным в исполнении?
– Искренность.
– А техника?
– Без техники, без знания стилевых особенностей не может быть пианиста вообще. Я имею в виду не просто выученные ноты, а душу, которую исполнитель вкладывает в произведение. Ноты, сыгранные без души, слушать никому не интересно.
– Поделитесь своим списком. Кто из великих оказал наибольшее влияние?
– В первую очередь, конечно, педагог – Альберт Тараканов. А из композиторов… Первый, чью музыку я услышал, был Бетховен. И то, сначала была книга Антонина Згоржа «Один против судьбы». Такая жизнь, такой характер не могли оставить равнодушным. Потом стал слушать музыку, которая рассказала мне о Бетховене еще больше. Затем был Рахманинов. О его жизни я узнал намного позже из биографий, но прежде всего повлияла именно музыка. Видно, что Сергей Васильевич – человек потрясающей глубины. Потом Прокофьев. Здесь все сложнее. Да, музыка гениальна, но чем больше ее играешь, тем больше открываешь новые грани самого себя. В этой компании свое производство металлических дверей, можете на сайте каталог посмотреть www.dveri-patriot.ru
– А из исполнителей?
– Конечно, я много слушаю разных исполнителей. Нравится, как играл Рихтер – страстно, стихийно, может быть, даже несколько прямолинейно. Еще Горовиц – это гений выразительности, он очаровывает исполнением романтической музыки. Луганский покоряет аристократичностью, утонченностью, аккуратностью игры, что, кстати, не исключает страсти и выразительности.
– Вас часто можно увидеть с книгой. Здесь, наверняка, тоже целый список…
– Да, как-то решил почитать что-нибудь из зарубежной литературы, до сих пор не могу остановиться. Здесь список длинный.
– В оригинале что-то читали?
– Сейчас читаю. John Fowles «The Collector». Читал еще Roald Dahl «Charlie and the Chocolate Factory».
– Для Вас чтение – это отдых или способ поиска чувств для исполнения?
– И то, и другое.
– А день без книги бывает?
– Конечно. Я люблю книги, но не могу назвать себя «книжным червем».
– Вы недавно вернулись из США, где взяли первую премию на международном конкурсе и сыграли несколько концертов. Вы помните свой первый выход на публику? Когда это было? Сильно волновались?
– Это было в первом классе музыкальной школы. Насчет волнения не помню. Наверное, волновался. Я часто участвовал в концертах, на городских конкурсах выступал, а первый международный был в Московской области, в Рузе.
– Наверное, серьезная поддержка была со стороны родителей.
– Конечно, поддерживали – и папа, и мама, хотя они не музыканты. Отец был очень разносторонним человеком. Он и на инструментах играл, но для него это было просто хобби. Для меня отец - пример настоящего человека. Пример глубины интеллекта, доброты и строгости.
